Наташка

Я столько времени рассказываю о кошках и собаках, что у читателя может появиться мысль, что кроме, как с животными я, подобно Маугли, ни с кем не общалась. Но это было не совсем так. И поэтому, расскажу о своих подругах, которых я, кстати, любила ничуть не меньше, чем своих четвероногих друзей. Первая девочка, с которой я подружилась, когда поступила в третий класс "А" новой школы, была Коноплева Наташа. Я не сказала бы, чтобы она была какая-то большая умница, или наоборот, хулиганка. Она была обыкновенной девочкой, но мне она очень нравилась, может быть потому, что была более дружелюбной, чем другие девочки из нашего класса.

Переехав из другого района, и никого еще не зная, я была благодарна Наташе, что она дружит со мной, и бегала за ней как собачонка. Наташа была намного самостоятельней меня, и ей разрешали уезжать из дома в такие места, куда мы ездили только с родителями. Например, на ВДНХ, или в Ботанический сад, или в парк какой-нибудь, или в кинотеатр, который находился где-нибудь в центре Москвы. Мы с Надей тоже ездили с ней по всей Москве, и мои родители, зная, что мы собираемся ехать не одни, а с Наташей, всегда отпускали нас, иногда и дав немного денег на мороженое.

Иногда мы даже ночевали друг у друга, такими мы стали закадычными подружками. Мама у нее была очень добрая, и когда я приходила к Наташе в гости, всегда усаживала меня за стол и поила чаем. Папа ее тоже был очень хорошим и веселым человеком, и часто подшучивал над нашими успехами в школе, называя нас с Наташкой двоечницами. И даже младший братишка Толик, который был ровесником моей сестренки, и которого мы иногда поддразнивали, называя Надиным женихом, тоже был очень милым. Короче, Наташкина семья мне казалась самой доброй и дружной семьей на свете.

Однажды на Новый год Наташкина мама сшила ей красивое платье из марли, и оно, накрахмаленное и расшитое мишурой, очень ловко сидело на Наташке, превратив мою подругу в настоящую сказочную Снежинку. Наташина мама, увидев, с какой завистью смотрела я на это платье, пообещала и мне сшить такое же. И сшила, и мы с Наташкой на Новогоднем Огоньке были не хуже других.

Наташка всегда любила выступать со сцены. С удовольствием она танцевала и пела какие-то частушки на всех праздниках. И еще она умела "строить глазки". Наташа прищуривалась особым способом, и взгляд ее становился загадочным и женственным. Она пыталась и меня научить этому, но у меня ничего не получалось, и я очень ей завидовала. Еще она любила красить глаза, и даже подкручивать ресницы специальными щипчиками. Однажды она пришла в школу с обгоревшими ресницами и бровями, и на мой изумленный вопрос, где это она так обгорела, Наташка заявила, что это она сделала специально, спалив их спичкой, и что теперь брови и ресницы вырастут новые, еще гуще и длиннее. Она и мне предложила такую же операцию, но я в ужасе отказалась.

А однажды я пришла в школу, и узнала страшную весть, что у Наташи умер папа. И три дня Наташа с Толиком не ходили в школу. А когда Наташа, наконец, пришла, все смотрели на нее с участием и с жалостью, и Наташа плакала. А потом рассказала мне, как умер ее папа, буквально у матери на руках, и я тоже очень плакала, и понимала, что прежней, веселой Наташки уже никогда не будет. И когда я заходила к ним домой, Наташкина мама тоже начинала плакать и жаловаться на свою судьбу, и я чувствовала, что и мама Наташкина тоже уже не будет такой веселой, как прежде.

И на самом деле, мама Наташи не смогла справиться со свалившимся несчастьем, и с горя запила. И, кроме того, чтобы как-то прокормить двоих детей, она начала сдавать свою квартиру каким-то грузинам и я, когда приходила к Наташе, постоянно видела каких-то мужиков. Наташина мама была пьяная, и зазывала меня к себе, но Наташа, грубо ее оборвав, быстро выходила со мной на улицу. И в гости никогда уже меня не приглашала.

Часто потом я встречала Наташину маму с красным распухшим носом, ругающуюся матом на всю улицу, и я делала вид, что не знаю эту вконец опустившуюся женщину и проходила, отвернувшись, мимо. Наташка скрывала, что мама у нее превратилась в пьяницу, и я никогда не признавалась, что обо всем догадывалась, чтобы не причинить ей лишнюю боль. Постепенно Наташа все меньше вспоминала об отце, и вроде бы опять стала прежней.

(В. Ахметзянова)

Дикаркины рассказы